Наташа Малышева была нежеланным ребёнком – мать хотела только сына. Будучи беременной, она даже мысли не допускала, что может быть по-другому. Разговаривая с будущим сыночком, говорила «он», когда кто-нибудь спрашивал о её самочувствии перед родами. Разочарование было невыносимым для неё самой и осложнило с первых дней жизнь ни в чём не повинного ребёнка.
Любовь и внимание приходилось завоёвывать Наташе с раннего детства, интуитивно: выучилась читать в 5 лет, и она повторяла за сестрой все её школьные уроки и в школе училась отлично. С детства мама напоминала Наташе, что она не красива, вот сестра Оля – да, а она, что это стоит у зеркала! Поэтому, когда однокурсник из МАИ высокий красавец Миша Бабушкин стал обращать на неё внимание и заговаривать с ней чаще других, она заподозрила подвох и решительно прекратила знакомство. Но он настойчиво продолжал провожать её: «Почему же ты не веришь, что мне нравишься?» Опустив голову, Наташа рассказала про печаль, с которой жила с детства: «Ведь я же некрасивая!» Тогда он подвёл ее к зеркалу: «Смотри на себя! Смотри! Какие у тебя глаза! Улыбнись! И не смей никогда больше так говорить!». Наташа расплакалась, уткнувшись ему в плечо: «Плачу, и чувствую, будто с меня сползает шкура мерзкой лягушки, в которую я сама себя обрядила». Случилось чудо – Наташа стала хорошеть на глазах – от счастья.
И вот наступила война, 1941 год. Миша ушёл на фронт сразу – он учился на военного лётчика. Последний вылет Миши Бабушкина был 25 октября. Больше той любви, что была к Мише – не встретила в жизни, до сих пор его фотография на видном месте. До сих пор дружит сМишиной сестрой…
Наташа ушла на фронт в октябре. Она отлично знала немецкий язык и оказалась в разведке. Быстро научилась стрелять, быстро ползать по-пластунски, наблюдать по ориентиру и главное – не бросать товарища в беде. Так спасла она раненого однополчанина – его бросили, потому что вытащить раненого через открытое место, которое простреливали немцы, было невозможно. Наташа не послушала приказа и бросилась за раненым. «Когда я нашла Юру, он открыл глаза и прошептал: «Ой, пришла! А я думал, вы меня бросили». «Нам надо было проползти через место, которое простреливали немцы. Одна я проползла его быстро, а как быть вдвоём? У раненого была разбита нога, руки были целы. Я перетянула его ногу жгутом, соединила наши ремни, попросив помогать мне руками. Мы двинулись ползком в обратный путь. И вдруг неожиданно пошёл густой снег, как по заказу! И под этим снежным покровом мы проползли самое опасное место. На полпути нам бросились навстречу наши ребята, взяли на руки Юру, да и меня тоже пришлось тащить – силы меня оставили».
Самое тяжёлое на фронте – быт. Быт женщины среди мужчин. «Большая трудность была с нашими мужчинами даже под куст сходить! Вот идёшь с отрядом на лыжах, начнёшь понемногу отставать, думаешь – сейчас я быстро и догоню! Но только начинаю отставать, как сразу все мужчины становятся заботливыми: «Ребята, шаг поменьше, Наташа устала!». А я думаю: «Ну, чтоб вы померли все!». Однажды я всё-таки выбрала одного постарше и, говорю: «Ну, что же вы такие глупые все что ли?». А он в недоумении отвечает: «Да нам и в голову не приходило, что ты будешь так бояться сказать». Много военных эпизодов было в Сталинграде, на Курской дуге. Однажды её поймал немец – и … отпустил со словами: «С девчонками не воюю!».
После войны Наташа проработала несколько лет в Германии, окончила МАИ и работала в ракетостроении. Её лично знал и ценил, как специалиста, сам Сергей Королёв. Но после смерти Королёва С.П. и других ведущих учёных, началась совсем другая жизнь – в обычном советском заведении, где люди не горят работой, не сидят ночами… Становилось пусто.
А однажды подруга рассказала по секрету: сын Серёжа принял монашеский постриг с именем Сильвестр, стал священником… «Может быть, съездишь со мной проведать, как он там?» Почти молча, доехали мы до деревни. Изба с палисадником и колодцем. Две комнатки. С потолка через щели торчали куски пакли, на окнах нет занавесок, «удобства» – во дворе. Я вспомнила великолепную трёхкомнатную квартиру полковника Лукашенко, отца Серёжи. И вдруг, вместо ужаса и протеста ощутила такой прилив восторга, что не могла этого скрыть. «Господи! – подумала я, – какую же сильную веру послал Ты этому молодому человеку, чтобы вот так, совершенно добровольно, уйти от благоустроенной жизни сюда, в это запустение, одному, и быть таким спокойным и умиротворённым!».
Перемена, происшедшая с Серёжей – о. Сильвестром поразила Наталью Владимировну. Она стала бывать в храме, читать Евангелие… «Всё, что до сих пор было смыслом моей жизни: работа, активная общественная деятельность, стремление быть в центре внимания, – разом поблекло и потеряло значение».
Нашла духовника, объездила многие монастыри, стала работать на восстановлении подворья Пюхтицкого монастыря. Здесь в 2000 году она приняла постриг. Любимое имя, Наталия – какое имя теперь будет в постриге? «Никогда не забуду минут ожидания своего нового имени, а когда из уст владыки прозвучало: «Сестра наша Адриана» - мне трудно было сдержать свою радость. Теперь я навсегда останусь со своей святой мученицей Наталией, так как она и Адриан – это одно целое душой и телом».
Вхождение в монашескую жизнь было подготовлено всем ходом её жизни. «У меня в жизни выработалось два правила: «Никогда не задерживайся там, где тебе очень хочется остаться». Это правило стало для меня спасительным на всю жизнь. Я никогда не была назойливой в гостях, всегда уходила, хотя меня просили остаться. Второе правило: никогда, ни в коем случае нельзя на людях показывать, что ты обиделась. Уверяю вас, это прекрасное лекарство. «Человек говорит мне грубость, а я выражаю участие, не допускаю мысли о том, что эта грубость относится ко мне и к нашим отношениям. Изумительно хорошо действует».