Большую роль в жизни человека играют первые детские впечатления, которые определяют русло «реки жизни» человека. Великий святой старец Силуан Афонский (Семён Иванович Антонов) родился в России в 1866 году в Тамбовской губернии в селе Шовском. Это было время «хождения в народ» атеистов-разночинцев. Отец его, подобно многим русским крестьянам, любил оказывать гостеприимство странникам.
Однажды, в праздничный день, с особенным удовольствием он пригласил к себе некоего «книгоношу», надеясь от него, как человека «книжного», узнать что-либо новое и интересное, ибо томился он своей «темнотой» и жадно тянулся к знанию и просвещению. В доме гостю был предложен чай и еда. Четырёхлетний Семён с любопытством ребёнка смотрел на него и внимательно прислушивался к беседе. Книгоноша доказывал отцу, что Христос не Бог, и что вообще Бога нет. Мальчика Семёна особенно поразили слова: «Где Он, Бог-то?» И он подумал: «Когда вырасту большой, то по всей земле пойду искать Бога».
Когда гость ушёл, маленький Семён сказал отцу: «Ты меня учишь молиться, а он говорит, что Бога нет». На это отец ответил: «Я думал, что он умный человек, а он оказался глупым. Не слушай его». Но ответ отца не изгладил из души мальчика сомнения.
Много лет прошло с тех пор, Семён вырос, стал большим здоровым парнем и работал с артелью плотников. У артельщиков была благочестивая повариха, ходила на богомолье и посетила, между прочим, могилу замечательного подвижника-затворника Иоанна Селезневского. По возвращении она рассказала о святой жизни затворника и о том, что на его могиле бывают чудеса. Некоторые из присутствовавших стариков подтвердили рассказы о чудесах, и все говорили, что Иоанн был святой человек. Слыша эту беседу, Семён подумал: «Если он святой, то Бог с нами, и незачем мне ходить по всей земле – искать Его». И при этой мысли юное сердце загорелось любовью к Богу. Удивительное явление: с четырёхлетнего до двенадцатилетнего возраста продержалась мысль, запавшая в душу ребёнка при слышании книгоноши; мысль, которая, видимо, тяготила его, оставаясь где-то в глубине неразрешённой, и которая разрешилась таким странным, и, казалось бы, наивным образом.
Он обрёл веру, и ум его прилепился к памяти Божией, и он много молился с плачем. Он почувствовал в себе внутреннее изменение, на молодых красивых дочерей князя он стал смотреть с братской любовью, тогда как раньше вид их беспокоил его. В селе его любили за миролюбивый и весёлый характер, а девушки смотрели на него, как на завидного жениха.
Он очень любил своего отца. Отец был совсем неграмотный, и молитвы заучивал в церкви по слуху. У них была большая семья: отец, мать, пять братьев и две дочери. Жили дружно. Однажды во время жатвы, Семёну пришлось готовить обед, была пятница, забыв об этом он наварил свинины, и все ели. Прошло полгода с того дня, в какой-то праздник, отец говорит Семёну с мягкой улыбкой: «Сынок, помнишь, как ты накормил меня в поле свининой? А ведь была пятница; ты знаешь, я ел её тогда, как стерву». – «Что же ты мне не сказал тогда?» - «Я, сынок, не хотел тебя смутить». Подумайте, полгода терпел, ждал удобной минуты, чтобы поправить и не смутить!
Старец Силуан обладал огромной физической силой. Ударом кулака мог перебить толстую доску. Однажды на постоялом дворе один постоялец пошёл запрячь лошадь, но скоро вернулся, говоря: «Беда! Нужно ехать, и не могу: лёд обложил копыта лошади толстым слоем, и она от боли не даётся отбить». Семён взялся помочь. Он взял шею лошади около головы подмышку и говорит мужику: «Отбивай». Лошадь не шелохнулась, и мужик благополучно отбил лёд на копытах и уехал.
Но эта сила была и причиной большого греха, за который он принёс чрезвычайное покаяние. Однажды в праздник шёл с товарищами по улице, играя на гармони. Навстречу им шли два брата, огромного роста и силы, известные скандалисты, шли навеселе. Когда поравнялись, старший стал отнимать гармошку у Семёна, но тот успел передать её товарищу. Семён стал уговаривать его проходить своей дорогой, но тот, желая показать своё превосходство над всеми парнями села, попёр на Семёна, и ударил его кулаком в грудь. И вот, как рассказывал потом сам старец: «Сначала я подумал уступить, но вдруг мне стало стыдно, что девушки будут смеяться, и я тоже сильно ударил его в грудь; он далеко отлетел от меня и грузно повалился навзничь; изо рта его потекла пена и кровь…» (Продолжение следует).