×

Пестяковский приход



История Церкви свидетельствует, что из воинов получаются прекрасные монахи. Самый первый монашеский устав был создан Пахомием Великим, бывшим образцовым римским воином. На Руси, из самых знаменитых – это Илья Муромец, Александр Невский, Андрей Ослябя и Александр Пересвет. И в советское время, после Великой Отечественной войны, хоть и мало было монастырей, но относительно много было монахов-фронтовиков.

Иван Михайлович Воронов прошёл фронтовой путь артиллериста от Москвы до Берлина. Принял постриг в Псково-Печёрском монастыре с именем Алипий, стал образцовым послушником, иноком, монахом, игуменом, архимандритом и знаменитым наместником этого монастыря. Мужественный молодой красавец крепкого телосложения – и вдруг в монастырь! Отец Алипий вспоминал: «Меня спрашивали: почему такой красивый мужчина ушёл в монастырь? Вот, говорят, был тяжело ранен, потерял возможность продолжения рода…. Это всё разговоры пустые. Просто война была такой чудовищной, такой страшной, что я дал слово Богу: если в этой страшной битве выживу, то обязательно уйду в монастырь. Представьте себе: идёт жестокий бой, на нашу передовую лезут, сминая всё на своём пути, немецкие танки, и вот в этом кромешном аду я вдруг вижу, как наш батальонный комиссар сорвал с головы каску, рухнул на колени и стал …. молиться. Да-да, плача, он бормотал полузабытые с детства слова молитвы, прося у Всевышнего, Которого он ещё вчера третировал, пощады и спасения. И понял я тогда: у каждого человека в душе Бог, к Которому он когда-нибудь да придёт…». Он был не только верным защитником Родины, но и защитником монастыря, за который ему пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть. Никитка Хрущёв объявил войну Русской Церкви, заявив, что скоро покажет по TV последнего попа. Были взорваны тысячи соборов и храмов, сотни священников оказались в тюрьмах, были разогнаны почти все монастыри. Были многократные попытки закрыть и Псково-Печерский монастырь. Прибыла комиссия с заданием отыскать повод для закрытия. Расхаживая по монастырю, они увидели паломников, обрабатывающих грядки и цветники, и тут же приступили к отцу Алипию: «А на каком основании эти люди работают здесь!?» Он ответил: «Это народ-хозяин трудится на своей земле!» В другой раз пришла с целью закрытия финансовая комиссия. Отец Алипий остановил их: «У меня только один начальник – епископ Иоанн. Поезжайте к нему за разрешением. Без этого я вас к финансовым документам не допущу». Через неделю епископ Иоанн позвонил о. Алипию и смущённо попросил допустить контролёров для проверки. – «Звонок к делу не пришьёшь, Владыко. Пришлите мне телеграмму». Вскоре пришла и телеграмма. Когда контролёры вновь предстали пред наместником, он, держа телеграмму в руках, спросил: «Скажите, а вы коммунисты?» «Да, коммунисты». «И получили благословение у епископа?! Н-да… пошлю-ка я эту телеграмму сейчас в обком партии…». На этом финансовая проверка была завершена.

Когда в очередной раз пришли требовать закрытия монастыря, он без обиняков объявил: «У меня половина братии – фронтовики. Мы вооружены, будем сражаться до последнего патрона. Посмотрите на монастырь – какая здесь дислокация. Танки не пройдут. Вы сможете нас взять только с неба, авиацией. Но едва лишь первый самолёт появится над монастырём, через несколько минут об этом будет рассказано всему миру по «Голосу Америки». Так что думайте сами». В другой раз в монастырь был прислан Указ, запрещающий служение панихид в пещерах. Это означало прекращение доступа в пещеры, а потом и закрытие всего монастыря. Указ был подписан епископом. Но о. Алипий приказал продолжать служить панихиды. Вскоре примчались городские власти, возмущаясь – почему не выполняете Указ епископа? Алипий ответил, что указ написан под давлением и по слабости духа. «А я слабых духом не слушаю», - заключил он. Как-то пришла новая комиссия. Архимандрит Алипий распорядился вывесить на вратах табличку, что в монастыре…. чума. У ворот он обратился к главе комиссии: «Мне своих-то монахов, дураков, извините, не жалко. Потому что они всё равно прописаны в Царствии Небесном. А вас, Анна Ивановна, и ваших начальников пустить не могу. Я ведь за вас на Страшном Суде и слов-то не найду, как отвечать. Так что простите, я вам врата не открою». А сам – в очередной раз на самолёт и в Москву. И опять хлопотать, обивать пороги и в очередной раз побеждать.