×

Пестяковский приход



Митрополит Вениамин (Федченков) молодым монахом служил в Петрограде. Однажды после службы подошла к нему женщина со спокойным лицом и манерами и, получив благословение, говорит: «Батюшка! Что мне делать? Какое-искушение-то со мной, мне всё «вержется». – «Как так?» - «Ну, вот стою я, например, в церкви, а с потолка вдруг ведро с огурцами падает около меня. Я хватаюсь собирать их. Ничего нет. А то диакон, известно, выходит из алтаря вратами, а вержется, будто его через иконостас кто бросил. Страшно, лежит… Дома по потолку кошки бегают, головами вниз. И всякое такое». Рассказывает спокойно, никакой неврастении, возбуждённости и чего-либо ненормального в ней невозможно было даже и предположить. Муж её спокойный улыбающийся мужчина.

Потом их ближе узнал, жили душа в душу, мирно, дружно. Ясно, что здесь причины были духовные, сверхъестественные. Спросил её: «А с чего это у тебя началось?» - «Да вот как. Сижу я в квартире; и отопление, и освещение, и жалованье хорошее; нам с мужем хватало; детей у нас нет и не было – Бог не дал: Его святая воля. Сижу у окна за делом, да и говорю сама себе вслух: как уж хорошо живётся: всё есть, с мужем ладно! И вот после этого из иконы, а красный угол передо мной был, вдруг выходит Иоанн Предтеча, как живой, и говорит мне: «Ну, если тебе хорошо, так за это чем-нибудь отплатить нужно, какую-нибудь жертву принести!» Не успела я от страха опомниться ещё, а он опять: «Вот зарежь себя в жертву!» И исчез. А на меня, батюшка, такой страх напал, такая мука-мученическая схватила меня, что я света белого невзвидела. Сердце так защемило, что дыханья нет. Умереть лучше. И уже, как без памяти бросилась я в кухню, схватила нож и хотела ударить себя в грудь им; уж очень сильная мука была не сердце. Уж смерть мне казалась легче. Ну, и сама опять не знаю, как случилось, но нож точно кто выбил из рук, он упал на пол. И я в память пришла. Вот с этого времени и начало мне представляться разное. Я теперь и иконы-то этой боюсь».

Выслушав, молодой монах удивился, первый раз в жизни пришлось ему узнать такое от живого человека, а не из «Житий». «Ну, что же я могу тебе сказать? Ведь я не чудотворец. А вот приходи сегодня вечером к службе, исповедуйся, завтра причастись Святых Таин. А после Литургии пойдём к тебе на квартиру и отслужим молебен с водосвятием. А там дальше, что Бог даст. Икону же, коли ты её боишься, приноси ко мне». Вечером она принесла икону св. Иоанна Предтечи – домашняя фотография в узенькой коричневой рамочке. Исповедал её и отметил её редкую в миру чистоту; и грехов-то, собственно не было, однако она искренне в каких-то мелочах каялась с сокрушением и мирно. Вообще она была здоровая и телом, и душой.

На другой день причастилась, а потом пошли к ней на квартиру. Квартира самая обыкновенная, ухоженная; везде порядок. Отслужили мы молебен. Окропили всё святой водой. Угостила чаем. Через три дня увидел её опять в церкви и спросил: «Ну, как дела?» - «Славу Богу! – говорит она, – всё кончилось». – «Ну, слава Богу» – ответил монах. И даже не задумался, что совершилось чудо, а скоро и забыл совсем. Но духовнику своему всё открыл, чтобы узнать, почему это всё с ней случилось.

Духовник без колебания сказал: «Это от того, что она похвалилась. Никогда не следует этого делать, а особенно вслух. Бесы не могут переносить, когда человеку хорошо, они злобны и завистливы. Но если ещё человек молчит, то они, хотя и догадываются о многом, но не всё знают. Если же человек выскажет вслух, то узнав, они раздражаются и стараются потом чем-нибудь навредить: им невыносимо блаженство людей». И прп. Серафим советовал молчанием и именем Божиим ограждаться. В старину русские люди часто употребляли имя Божие, подчас и не замечая этого: «Слава Богу!» … «Бог в помощь! – Бог спасёт!» … «Боже, сохрани!» А провожая при прощании: «С Богом!»